Шедевральный фанфик! Бесподобные характеры Грелла и Гробовщика. Читал долго, смакуя, редкий фанфик мне более чем нравился.
Автор: неизвестен)
Взято с: antananariva.beon.ru
Грелл Сатклифф глядит на себя в зеркало - высокое, во весь рост - до чего хорош. И почему только нельзя вытащить в наш мир ту красотку из зеркала и засадить ей как следует. Он бы, наверное, любил её до изнеможения, а потом они поменялись бы местами, ушли в зеркало и любили друг друга снова. И умерли в один день. От изнеможения, да.
Всё-таки, природа правильно сделала, что создала такую роскошную леди в единственном экземпляре. Что королевы? Что богини? Все померкнут перед сногсшибательной красотой Грелла Сатклиффа. Некоторые признают это сразу. Другие тоже признают, но предпочитают помалкивать. Из иных приходится выбивать признание силой.
При первой встрече Гробовщик не произвёл на Грелла никакого впечатления. Какой-то хихикающий похотливый козёл, он даже ни разу не взглянул на милашку-шинигами. Впрочем, Грелл был не в лучшей форме. Но неужели трудно было заметить, что за невзрачной личиной дворецкого-неумехи таится сама страсть?
Видимо, он всё-таки заметил это, потому что шепнул на прощание: "Мы похожи. Я украшаю мертвецов. Ты - живых людей". О каких "украшениях" идёт речь, Грелл понял не сразу.
Как-то раз хозяин похоронной конторы разоткровенничался с Греллом.
"Так почему ты ушел из шинигами, я что-то не понял." - в который уже раз спросил он, и на этот раз получил полный и исчерпывающий ответ.
"Я не ушел. Меня выгнали."
"Выгнали? Тебя? Легенду?"
"Увы. Я опозорил свой героический образ. И готов был делать это снова и снова. Шеф заглянул в самый неподходящий момент - мой возлюбленный как следует вымочил розги и приступил к делу. Почему-то считается, что распивать вино и орать дурные песни - самый лучший способ расслабиться после рабочего дня, и такое поведение не способно навлечь на тебя позор. А если ты, будучи в трезвом уме, позволяешь хлестать себя до изнеможения - то это преступление."
"А что стало с твоим возлюбленным?"
"А, его развоплотили, насовсем, - зевнул бывший шинигами, - За грязное и порочное покушение на самое святое, что у нас есть. Вернее, было."
Сегодня Грелл выбрал женский костюм - теперь он не просто актриса, а языческая богиня, которой нужны кровавые жертвоприношения. Алый корсет, сетчатые чулки, остроносые ботфорты на высоком каблуке, яркий макияж. В руке - плеть. Очки к этому костюму не подходят, поэтому им придётся подождать хозяйку и пропустить весьма увлекательный спектакль.
Налюбовавшись на себя, Грелл выходит в соседнюю комнату. Гробовщик сидит на одном из гробов, но при виде неистовой красноволосой вакханки поднимается на ноги и делает несколько шагов ей навстречу.
-Почему ты до сих пор в одежде? Ты что же, не ждал меня? - резко спрашивает Грелл. И подкрепляет свои слова ударом плети - по лицу, наотмашь.
-Моя госпожа... - произносит мужчина и медленно, бесстыдно начинает раздеваться. Расстегивает пуговицу за пуговицей, обнажая бледные плечи, на которых написана история его пагубной страсти. Сегодня к ней добавится ещё одна яркая страница.
-Молчать. Не смей говорить, пока я не прикажу! - топает ногой Грелл. Ему нравится это движение и он повторяет его ещё раз.
Тем временем Гробовщик уже разделся, но в его позе нет нужной покорности. Это следует исправить, и немедленно.
-На колени, тварь. Целуй мне ноги и проси прощения!
Тот опускается на колени перед своей госпожой, прикасается губами к носку алых ботфорт, медленно проводит по ним языком, затем поднимает голову и произносит в своей фирменной развязанной манере:
-Простите меня, владычица.
-Я сказала - не смей говорить, пока я не прикажу! - Грелл ударяет его ногой по лицу. Гробовщик, не удержавшись, падает на пол, прижимает руку к кровоточащим губам, облизывает пальцы и глядит на Грелла снизу вверх: вызывающе, как будто ожидая продолжения. Только за один этот взгляд его можно убить.
-Встать! - приказывает Грелл. Как же он любуется собой в этот момент!
Он связывает своей жертве руки, стараясь побольнее затянуть узел, понеестественнее вывернуть хрупкие запястья. Мгновение он борется с желанием отменить представление, швырнуть пленника на пол и дать волю обжигающей страсти, но потом снова видит эти кошачьи глаза с продольными зрачками и его накрывает ярость.
Грелл забрасывает петлю на потолочную балку и подтягивает верёвку повыше, так, что Гробовщик вынужден выпрямиться во весь рост, вот он натянут, как струна, от длинных узких ступней (ногти на ногах тоже покрыты чёрным лаком, но он их, хотя бы, коротко подстригает) до скрученных над головой запястий. Кажется, что он вот-вот оторвётся от земли. На руках его вздуваются жилы, он вцепляется тонкими пальцами в верёвку, бессильно царапает её ногтями.
Грелл неторопливо приближается к жертве и двумя пальцами резко приподнимает его подбородок.
-Сейчас я заставлю тебя кричать.
-Как будет угодно, царица.
-Молчать! - Грелл, не сдержавшись, ударяет его кулаком в лицо. Сейчас мы добавим тебе покорности.
Он подходит к связанному мужчине близко-близко, сжимает в руках его мошонку, впивается в неё ногтями. Тонкие губы его жертвы кривятся - то ли в усмешке, то ли в гримасе. Ещё один удар по лицу - чтобы сбить, смазать эту усмешку.
Гробовщик сплевывает кровь, чуть опускает голову вниз, кровь капает на каменные плиты. Грелл обходит его, проводит пальцем вдоль позвоночника, Гробовщик вздрагивает всем телом в предвкушении главного блюда.
Когда-то Грелл играл роль дворецкого, сидел на козлах кареты и подстёгивал этим хлыстом лошадей. И ему всякий раз хотелось размахнуться и ударить сильнее, чтоб лошади прибавили ходу, но в карете была его госпожа, которую он любил, и подвергать её жизнь опасности он бы не стал. Тогда.
Сейчас он сам стал госпожой, и жизнь этого жалкого отребья в его руках.
Грелл заносит руку для удара, широко, щедро, свободно и тонкий кожаный ремешок, описав почти что идеальный круг, оставляет на бледной спине алую полосу.
Это зрелище приводит Грелла в неистовство, он замахивается ещё и ещё, нанося на тело жертвы кровавые узоры.
Грелл ждёт, что Гробовщик закричит, попросит пощады - тогда он будет наказан ещё больнее, но тот только стонет, стиснув зубы, и стон этот слишком напоминает стон наслаждения.
Длинные светлые волосы, спадавшие на лицо, растрепались, рассыпались по кровоточащей спине, кажется, они хотят защитить тело от побоев, но Грелл уже утомился и хочет перейти к следующему развлечению.
Он снова обходит Гробовщика. Тот уже почти висит на верёвках, стягивающих его руки. Но развязывать его сейчас было бы неинтересно.
Хорошо, что в этом городе всегда сыро и в тайных покоях хозяина неизменно горит камин. Накалив на огне ножницы, Грелл возвращается к своей жертве.
-Где бы мне сегодня оставить свой след? - нежно воркует он, разглядывая покрытое шрамами и отметинами тело.
-Там, где найдётся свободное место, моя королева, - у этого животного ещё хватает сил на шутки!
Грелл наклоняется и с силой прижимает раскалённый металл к внутренней поверхности бедра своего пленника, тот вздрагивает всем телом - и снова невозможно понять, от боли или от наслаждения. Когда шинигами отнимает ещё не остывшие ножницы, на белой тонкой коже начинает проступать ожог: две линии, стремящиеся друг к другу и обрывающиеся на полпути. Грелл игриво проводит острыми кончиками ножниц по левому боку пленника и с детским восторгом наблюдает за тем, как тонкая царапина набухает кровью и крошечные алые бусинки сливаются в одну линию. Грелл, резвясь, делает ещё несколько неглубоких надрезов.
После этой игры он, наконец, распускает путы и позволяет жертве медленно опуститься на пол.
Гробовщик стоит на коленях и осторожно растирает руки, морщась от боли. Кажется, Грелл всё-таки немного перестарался. Это хорошо. Не дав мужчине опомнится, Грелл заставляет его встать на ноги и подойти к противоположной стене.
-Руки перед собой. Ноги раздвинуть!
Гробовщик молча выполняет приказание и слегка наклоняется вперёд, упершись ладонями в стену.
Грелл смачивает пальцы слюной, грубо раздвигает податливые упругие ягодицы и погружает палец в разгорячённое тело мужчины. Находит нужный бугорок и слегка массирует его. Но как только партнёр начинает всем телом подаваться ему навстречу, он убирает палец. Потом в ход идут два пальца. Потом три. Грелл дразнится, не давая возможности разрядиться, отходит и возвращается, пока, наконец, уже сам будучи не в силах терпеть, не входит в ждущее его тело, не раздеваясь полностью, а лишь приспустив трусы и пояс с чулками. Он сразу берёт быстрый темп и всё нарастающее возбуждение не позволяет ему долго сдерживаться. Он снова погружает руку в горячее отверстие, другой рукой обхватывает член партнёра и тот взрывается в его руках, как петарда, сотрясаясь от накатывающих волн удовольствия.
Грелл вытирает руки о ягодицы партнёра, натягивае трусы, поправляет чулки и отходит к камину, не глядя на свою жертву. Затем аккуратно садится на пол, кокетливо кладёт ногу на ногу и потягивается всем телом. Теперь наступил подходящий момент для монолога. -Сегодня я с пользой провела время, - произносит он, глядя в воображаемый зрительный зал, - Отделала самую ничтожную тварь, какую только удалось найти в Лондоне. Его никто не любит, все смеются над ним и презирают его. Когда-то он был лучшим из лучших, но его скинули с небес на землю, и он стал ничтожнейшим из ничтожных. Иногда он вспоминает о своей былой славе и тихонько плачет в темноте, но никто не приходит его утешить, потому что он никому не нужен. Он делает вид, что ему всё равно, что ему нравится эта жизнь и побои, которые она может ему предложить, но если бы кто-нибудь дал ему шанс начать всё с начала, как вы думаете, что бы он выбрал? Но никто не даст ему этого шанса.
-Занавес, - произносит Гробовщик. Это условный знак. Теперь ему по-настоящему больно.